Новый год как в книжке: меняются времена, меняемся мы

В веке девятнадцатом

Все новое — это хорошо забытое старое! Вот, например, дружная, большая, веселая семья Ростовых из «Войны и мира» встречала Рождество с ряжеными, в смешных костюмах, с разрисованными лицами, катались на санях и не боялись лютого (по нынешним меркам) мороза!

«Наташа вдруг остановилась. "Дурак", — закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и заплакала. Но тут же вскочила, поцеловала Петю и побежала на встречу наряженных: медведей, коз, турок, баринов, барыней, страшных и смешных. Дворовые с балалайкой ввалили в залу, и начались песни, пляски, хороводы и подблюдные песни.

Через полчаса в зале между другими наряженными появились еще: старая барыня в фижмах — Николай, ведьма — Диммлер, гусар — Наташа, черкес — Соня и турчанка — Петя. Все это было затеяно и устроено Наташей. Она и придумывала наряды, и разрисовывала пробкой усы и брови. Она была теперь веселее и оживленнее, чем обыкновенно.

После снисходительных удивлений, неузнаваний и похвал со стороны ненаряженных молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому-нибудь. Николай, которому хотелось по отличной дороге прокатить всех на своей тройке, предложил, взяв с собой из дворовых человек шесть наряженных, ехать к дядюшке, который только что уехал к себе. Через полчаса были готовы четыре тройки с колокольцами и бубенчиками, и в неподвижном, морозном, пропитанном лунным светом воздухе, по не только скрипящему, но свистящему от двадцатипятиградусного мороза снегу тройки с наряженными покатили к дядюшке».

Рождество и Святки, напомним, на Руси всегда почитались важнее наступления Нового года, поэтому в литературе больше внимания уделяется именно им. Но нам с вами никто не мешает кое-какие идеи «утащить» в наш Новый год.

Начало двадцатого 

В 1911 году вышла повесть Ивана Шмелева «Человек из ресторана». В ней повествование ведется от лица официанта, ежедневно наблюдающего пышные пиры и мотовство. А вот как он сам вспоминает празднование Рождества в своем семейном кругу:

«А  бывало, так торжественно у нас в этот день. Луша раным-рано подымается, пироги  бьет... Гусем пахнет, поросенок с кашей и суп  из потрохов. Очень Колюшка суп любил из потрохов... И у меня чистая крахмальная рубашка всегда на спинке стула была приготовлена и сюртук на вешалочке, чтобы мне к обедне  одеться. И всегда всем подарки я раздавал. Сперва Луше моей, хлопотунье... Ей я духов хороших подносил флакон — одеколону и на платье. И Наташе на театр там, и Колюшке тоже... Пообедаем честь честью, как люди...»

Главным считалось, даже у тех, кто жил бедно, к Рождеству накрыть по возможности разнообразный стол, приготовить всем в семье подарки. Это символизировало, что наступающий год будет сытым и щедрым. По счастью, эти традиции у нас сильны до сих пор. Но можно заметить, что сейчас многие стараются Новый год встретить где и как угодно, но только не за семейным ужином: кажется, что это и старомодно, и скучно. Однако когда, как не в новогоднюю ночь, мы можем, наконец, собраться всей семьей и уделить друг другу внимание?

Новый век…

Можно найти в литературе, уже современной, образцы одиноких героев, для которых неудивительно встречать Новый год без какой-либо компании. Надо думать, такие герои появляются не зря. В наш безумный век в вечно спешащих городах иногда сложно различить и встретить родственную душу. И тот, кому это не удается, выбирает подарки себе самому и отмечает Рождество в пижаме и с бокалом вина.

Так поступает и героиня книги Анны Гавальда «Просто вместе» парижанка Камилла: 

«Праздничная суета забавляла Камиллу. Она никуда не торопилась и отстояла очередь в дорогом магазине, чтобы обеспечить себе хороший ужин. Вернее, хорошую бутылку вина. С выбором еды у нее, как всегда, возникли проблемы... В конце концов она попросила продавца отрезать ей кусок козьего сыра и положить в пакет два ореховых хлебца. Какая разница, это всего лишь дополнение к вину. <...> Она открыла бутылку и поставила у батареи — пусть шамбрируется! Налила себе ванну и целый час отмокала в обжигающе-горячей воде. Надела пижаму, толстые носки и любимый свитер. Из дорогущего кашемира... Остатки былой роскоши...  <...> Она сверилась с оглавлением: Nisi Dominus оказалась на втором диске. Вечерня Вознесения — не совсем та месса, которая подходит для Рождества, к тому же псалмы придется слушать не по порядку... Но какая в конце концов разница?.. Она одна в этой гигантской квартире, с бокалом нектара в руке, а вокруг — ангельское пение. Даже хрусталики люстры позвякивали от счастья... <...> Она успела ополовинить бутылку и поставила второй диск, когда кто-то зажег свет.

... — Глазам не верю — ты ешь?
 — Сыр и виноград...
 — Это у тебя десерт?
 — Нет, ужин...
Он покачал головой.
 — Знаешь, это очень хороший сыр... И чудный виноград... И прекрасное вино...
 — Налить?
 — Да нет, спасибо...
У Камиллы отлегло от сердца: ей было бы жаль до душевной боли поделиться с ним остатками "Мутона Ротшильда"...»

Мне город — друг!

А кто-то, напротив, сбегает в другой город, который кажется ему более близким, родным, понимающим. Прекрасные строки о Праге появились в недавнем романе Дины Рубиной «Синдром Петрушки»:

«Вчера возвратился из Праги, куда понесла меня нелегкая на Рождество — "поразвлечься". 
…заваленная снегом, волшебно освещенная гроздьями театральных фонарей Прага — это особый жанр: смесь балета со сновидением в сопровождении стойкого запаха жареных шпикачек.

Над Староместской площадью столбом стояло ярмарочное веселье "Ваночных трхов", местных рождественских базаров — самое народное, самое бестолковое и самое аппетитное из всех видов веселья.

В центре был установлен огромный, украшенный гирляндами из еловых ветвей деревянный помост с экраном, и в снежную замять неба уносилась искристая ель, вокруг которой тесным хороводом стояли "станки" — рождественские избушки со всякой вкуснотищей. Все продавалось, все готовилось, точилось, ковалось, крутилось, жарилось тут же, на глазах у покупателей. В теремке, где выпекались пышущие трделники — круглые браслеты из теста, посыпанные корицей и сахаром, — летали белые руки разгоряченной, такой же пышущей от жара печи работницы, ладно катающей прямыми ладонями бесконечные змейки из теста.

И благоухание жареных шпикачек тянулось за тобой длинным шлейфом, запутываясь в волосах, щекоча усы, проникая за пазуху и оседая в карманах — так что потом, дома, им можно было поужинать…»

Не понравился ни один из «книжных» вариантов? Не беда! Главное, чтобы праздник был душевным, теплым, в хорошей компании (близких людей, кошек или целых городов). Празднуйте сердцем и не забудьте загадывать желания!